Его первой песней для меня стал шуточный триллер «Страшно, аж жуть!». Песенку пел мой знакомый мальчишка под собственный аккомпанемент на гитаре. Впечатление было сильное! Остроумный текст, характер, который чувствовался в песенке… Да и мальчишка нравился… С тех пор Высоцкий вошел в избранный список артистов, поэтов, которым я отдавала предпочтение.

    Тогда он был в опале. О нем не писали хорошо. И вообще почти не писали. Было хорошим тоном  критиковать  его песни.  «Хрипун», «крикун», «алкаш с гитарой», «кабацкий актеришка» - это титулы тогдашнего Высоцкого. Те же голоса, спустя 20 лет будут называть его «голосом народа», «гением», будут примазываться к нему в друзья.

   А тогда мы переписывали друг у друга на магнитофоны его запрещенные песни «А на нейтральной полосе цветы…», «Она была в Париже», «Если друг оказался вдруг…»

Я вырезала из газет  скупую  информацию о его работе в Театре на Таганке, в кино и собирала в папку. Потом прошел слух, что издана маленьким тиражом книжка его стихов «Нерв». Мне повезло. Моя родственница работала в областной библиотеке, и она принесла мне эту книжку на три дня. Я перепечатала ее на пишущей машинке. Получилась моя самиздатовская книга, которая жива до сих пор. Я ее показываю своим ученикам, как пример свободного творчества в несвободной стране.

    Однажды мой отец вошел ко мне в комнату и спросил: 

- Высоцкого  Владимиром Семеновичем зовут?

  Я подтвердила.

- Тогда  это он умер.

   И протянул газету «Советская культура», в которой был маленький некролог в конце последней страницы.

  Для Высоцкого началось бессмертие.